1.04.74

Здравствуй, моя милая Иринка!

Я даже не поверила, когда услышала, что письмо от тебя: настолько сегодня, 1-го апреля, всё обманчиво! Ведь это один-единственный день в году, когда можно и шутить, и смеяться, и даже врать – в этот день разрешается всё.

Сегодня так интересно получилось! Сидела на математике и «ломала» голову: что бы придумать, что бы такое сотворить, а? Нельзя же, чтобы 1-е (!!!) апреля пропадало даром, нельзя! Потом тихо говорю Любке Федоткиной: «Ты знаешь, отец вчера дежурил, сказал, что новый мальчишка приехал в городок вчера ночью. С родителями, конечно. Но не знаю, кого они заменяют. Симпатичный такой, широкоплечий. Спортсмен, видимо». Любка сразу делает хитрые и лукавые глаза и через весь кабинет математики орёт: «Немцова, слышь, Немцова! Немцова! Новенький приехал! К нам! Славный, говорят!»

Ага, клюнула! Ура! Через урок ко мне подбежали все девчонки, и давай «обстреливать» меня со всех сторон: «Когда приехал? Откуда? Из Союза?.. Славный, да? Сколько ему? В каком он классе? Где живёт? Ты его видела? Если увидишь, скажи, пусть в 10-й «Б» идёт, ладно?» – и т. д., и т. п., и в таком же духе далее.

О господи! И зачем я только сказала это? Что самое интересное – они поверили! И ни капли сомнения! Романтика! А мне немного жаль рушить эти иллюзии. Мне не очень хочется завтра видеть их, заинтригованных, заинтересованных, – мне не хочется видеть их разочарованными. Но сегодня же 1-е апреля! Здорово!

Ирка! У нас весна!!! Такая же бурная, прекрасная, неповторимая! С самого утра начинают петь птицы. Чуть только из-за зеленеющих верхушек деревьев покажется диск солнца – вокруг уже сольные концерты. Если открыть окно, то в комнату ворвутся голоса птиц, чистый и свежий воздух, одним словом – во все щели в комнату ломится весна. Несмотря на то, что только вчера был последний день марта, уже зацвели вишни. Прелесть! На яблонях тоже скоро что-то появится. Всё лезет, лезет буквально из кожи вон. Не преувеличу и не совру, если скажу, что за один-два дня листья увеличиваются в размерах на 5-7 мм. Завал! Ещё не наступал апрель, а весна уже делает всё, что хотела! Парк хорошеет с каждым днём. Прелесть!

Спрашиваешь, в чём я хожу? Тепло ли у нас? У, ещё как! Мне уже в плаще моём жарко. Сегодня девчонки шли уже в одних формах по улице, представляешь? В классе невозможно усидеть. Солнце всюду: и на стенах, и на доске, и на партах, и даже его лучики запутались в густой шевелюре Шумакова Лёшки. Весна!.. А при мысли о том, что надо заниматься, готовиться, мне становится страшно. Бр-р-рр! Экзамены… Это конец света!

А знаешь, Ир, я передумала! К чёрту (извини!) журналистику! Всё равно это фата-моргана. Это нереально.

Я много чего хочу… А вот получится ли? Почему-то теряю веру в себя. Казалось бы, твёрдо стою на ногах. А теперь что-то будто уплывает. И начинаю думать о том, что будет провал со страшным треском. Не только Москва услышит, а и в Потсдам звуки донесутся, во как!

Всё же весна – это очень коварное время, не правда ли? Тебя она ещё не опутала своими сетями, а?

Кончался март, и кончался (правда, ещё пока не кончился) мой верный дневник. Помнишь, надеюсь, ту толстенную тетрадку в вишнёвой обложке? Так вот, осталось 10 листов, даже 8. Придётся новую тетрадку начинать. Спрашивается, зачем? Не знаю!..

А стихов новых нет. Я не помню, высылала ли я тебе стихотворение о детстве? Или нет? Извини, но совершенно вылетело из головы. Я тогда тебе в следующем вышлю.

Сейчас надо идти спать. Ещё без пятнадцати одиннадцать, а меня начинает клонить ко сну. Я даже буквы начинаю не те писать.

Извини, Ника, ладно? Я не виновата: глаза закрываются, голова тяжёлая. А откладывать я не могу.

Ну вот, вроде и всё.

Спасибо огромное за письмо. Слушай, давай я тебе на днях ещё напишу, а? Идёт?

Множество приветов ото всех-всех-всех.

Пока!

Геленка-Ленка-пенка-немка, Голая коленка. Вот сколько меня много! Я ещё и Ленча, и Лека, и Лёнька, и Лёшка, и Ёлка – и что-то много ещё. Во…