19.03.74

Здравствуй, Иришка!

Получила от тебя огро-оомное письмо! И такое же тебе огро-оомное спасибо! А сейчас постараюсь ответить на все вопросы. Но их так много!

Самое первое, что волнует умы всех «передовых» людей, – это то, что наступила, Ника, весна, да скоро (через 4 дня) каникулы.

Вот сейчас геометрия… Думаешь, у кого-нибудь мелькают в голове оригинальные решения? Чёрта с два (извини!..)! Класс весь залит солнцем, окна все открыты, с улицы доносятся дико восторженные голоса птиц, гул самолётов, шум машин, и вообще во все окна к нам ломится весна, последняя наша школьная весна… Немножечко грустно. Но эта некоторая грусть всё же компенсируется предстоящей «радостью» на химии.

Ох эта химия! Если на математике уже научились не хватать по 28 двоек, то скоро, думаю, начнём их тихонько получать на химии. Марта постепенно переходит с русского на немецкий. Вот чудо! Отвечаешь ей, а она тебе словно палки в колёса вставляет: «Warum?», «Richtig!», «Nein!», «Ja, ja!» – и так далее в таком же духе. Хорошая она тётка. Физик тоже ничего, но на уроках у него всегда сплю.

А вот завтра будет классный час – это конец света! Подводим предварительные итоги… И, как всегда, командует парадом Элеонора впридачу с Любкой. Завал!

Ой, Ирка, ослепла!.. Это Вовка Лизун зайчики пускает. Дорвался!

Боже, когда же кончится этот объём шарового сектора?.. Знаешь, чему он равен? Я – нет. Дома узнаю.

Ой, звонок! Ура-аа! Да здравствуют перемены!!! А эта Майка держит нас в классе. Надо выдвигать лозунг: «Даёшь свободу!»

Ну, иду на иностранный. Пожелай мне ни пуха ни пера: как-никак, три темы сдаю ей сегодня! Вот ужас!

Идёт иностранный. Пока не спрашивает. Может, забыла. Ой нет, начала читать по списку… Вот Юрка пошёл… Светка Васькина уже отчиталась перед Татьяной… Скоро моя очередь. Абсолютно не знаю, что говорить.

Фу, рассказала! Теперь можно писать тебе. Забыла твоё письмо дома, так что теперь сравнительно плохо помню все твои вопросы. Дай бог памяти, как говорят.

Да, вот ещё что. В Крампницы я не ездила. У нас был концерт, и я просто забыла. Даже лучше. И не так уж там было хорошо.

Ладно, едем дальше. Ты знаешь, из тебя получился бы неплохой медик. Это я тебе точно говорю. А я вот немного изменила своё решение. Я не хочу теперь идти на ф-т журналистики. Это как-то нереально. И даже если я поступлю – что я буду давать людям? У меня не будет под ногами твёрдой почвы. Я мало дам людям.

«Химия… Непролазная чаща из газов, молекул, спиртов…» Да, идёт урок химии. Вот противная привычка писать письма на уроках! Но как от неё отделаешься, когда потом, после уроков, уже не напишешь того, что тебе лезет в голову именно сейчас!

Мелом, вроде бы, Марта сегодня кидаться не намеревается. Но у неё такая указка (может, помнишь?), что до двери и до батареи, что в коридоре, достанет… Во какую нашла, а!..

Сейчас они (ОНИ – это те, кто слушает её; в данный момент я оторвана от них) собираются «совершить экскурсию» на завод… по таблице! Производство серной кислоты. Знаю – трудно. Но у Зойки перепишу.

Вот видишь, какие они бедные: в печь пошли, где стены выложены огнеупорным кирпичом… Бедные «бешники»! Сверху на них будет сыпаться измельчённый серный колчедан, снизу всасывается воздух… И так далее. А я – я лишь краем уха буду слышать их вопли. Шучу.

Просто мне не хочется слушать. Хочется написать тебе. О, представляешь: температура в печи – 900 градусов! Завал! Ну ладно, оставим их на заводе. Не будем им мешать.

Кончится химия – и вот она, долгожданная свобода! Будет свежий воздух, синее небо (уже совсем-совсем весеннее!), яркое тёплое солнце! Романтика!

Ну вот, вроде и всё. Хочешь не хочешь, а придётся опускаться с ними в печь…

Ещё раз спасибо за письмо. Если я что и упустила из виду, то я напишу попозже, ладно?

Ну, пока!

Огромный привет ото всех!

Пиши, я жду!

          Ёлка.