«Городские байки» (стр. 2)

Но самое главное в моих стремлениях было другое – это громадное желание смотреть фильмы, на которые дети до 16-ти лет не допускались. Сначала я искал способ попасть на балкон. Мне это достаточно долго удавалось. Балкон закрывался только на защёлку, которую можно было открыть вставной дверной ручкой.

Однажды в новогоднюю ночь я стал свидетелем одного случая. В кинозале были убраны ряды кресел и поставлены круглые столики, а наши офицеры с жёнами приятно провожали старый год. Когда я пробрался на этот балкон, ничего сверхъестественного не увидел. Народ культурно выпивал за столиками, а Зелинская (Элина Васильевна) в платье времен Людовика XIV старательно всех развлекала.

Я уже собрался уходить, как один из офицеров (видимо, хвативший лишнего), поставил на стол пиротехническую игрушку. Наверное, ты помнишь такие: картонная трубочка диаметром 30 мм, на картонном основании, треугольник со скруглёнными краями. Когда её приводили в действие, получалось горизонтальное огненное колесо на высоте около 10 метров. Даже в том возрасте я понял, что надо сматываться. Вот это самое «колесо» побило много шарообразных плафончиков на потолке. После этого в зрительном зале клуба затеяли ремонт. И в дверь на балкон вставили замок. Пришлось искать другие пути.

И я нашёл. За кулисами справа от экрана была дверь, выходящая на крыльцо во двор Управления. Дверь закрывалась на такую же защёлку под вставную дверную ручку. Основная задача – попасть на то крыльцо.

Во двор Управления можно было попасть несколькими способами:

1. Через ворота со стороны стадиона, но эти ворота почти всегда были закрыты.

2. Через основной вход в Управление, но это тоже нереально.

3. Из коридорчика, который проходил вдоль зрительного зала, что тоже нереально.

Но был ещё один способ. Можно было перелезть через второй забор за громадной картиной, пройти под окнами закулисья и свернуть за угол. Пройти этим путём в светлое время суток нереально. Внутренний двор Управления днём не охранялся, но во дворе народа хватало. В тёмное время во дворе народа не было, но за территорией приглядывал солдатик с вышки, которая стояла за забором в ПТ. Это тоже осложняло ситуацию.

Кроме того, мешал фонарь, который прибили на толстом дереве рядом с углом закулисья.

Пришлось изготовить рогатку с «венгеркой» (тонкая резинка круглого сечения). И полный карман шпулек.

Стрелять пришлось тёмным вечером с большого расстояния. Поэтому попал не сразу, расстреляв при этом почти весь запас. Несколько раз попадал в зонт фонаря, отчего был сильный звон на всю округу.

А солдатик проявлял заинтересованность. Я затаивался, потом опять стрелял. Когда же наконец-то попал в лампу, она так громко хлопнула, что меня как ветром сдуло.

Пришёл в себя уже на Генеральской улице. Решился проверить ситуацию только через дня три. Лампу никто не вкрутил. И не вкрутили её никогда.

С этого момента я легко мог попасть на любой вечерний сеанс. Сначала я смотрел фильмы, лёжа на рояле, который стоял справа от экрана. Потом это показалось мне неудобным, так как смотреть приходилось под острым углом с близкого расстояния. И я нашел способ прошмыгивать в зал. Легко понять, что для Зелинской я был постоянной головной болью.

Но при этом я всегда старательно принимал участие во многих её начинаниях. Например, когда на празднование 9-го мая в 1971 году к нам в городок приехала Татьяна Пельтцер с коллегами, я вместе с другими детьми читал со сцены какие-то приветственные стишки и вручал гостям цветы. Но перед этим (30.04.71) я сломал правую руку (слетел с черёмухи: рвал к 1-му Мая цветы). Замены для меня не нашлось. Да я и сам не хотел.

Перевязь, которая поддерживала мой гипс, временно решили снять. Но мой гипс всё-таки предательски выглядывал из рукава пиджачка. Видимо, Татьяну Пельтцер это рвение выступать так взволновало, что она расцеловала меня и ещё и моего друга Алексея Черенкова.

Ещё Зелинская сделала попытку увлечь меня танцами. Она придумала какую-то танцевальную композицию на тему гражданской войны. Что-то вроде тачанки. Девчонки изображали лошадей, а я управлял этими лошадками с помощью красочных лент. Но лошади мои смущались и фыркали, и я их покинул. На этом моё танцевальное образование закончилось.

Но не только у Зелинской болела от нас голова, ещё и у её мужа. Он ездил на микроавтобусе «Баркас». Гараж этого «Баркаса» находился между домами недалеко от Женсовета. Именно над этим гаражом мы устроили себе «штаб». Нашли лаз на 2-й этаж. Натащили туда обстановку: стол, стулья, диванчик, даже керосиновую лампу. Вот именно эта лампа и стала причиной разорения нашего «штаба». Видимо, Зелинский-старший справедливо опасался пожара.