|
— 20 —
18.07.73
Вчера получила от Вики
письмо. Наконец-то дала о себе знать! Счастливая: целыми днями она не вылезает из озера, везёт же!
Я тоже так хочу!.. Написала ей ответ, написала и про Серёгу, и про Толика, про Валялину, которая
позавчера приехала. Она приехала с Сашкой, своим братом, ему 19 лет.
Серёга сделал фотографии, да так много, почти 70 штук! А вчера я у
Дулича ещё одну плёнку взяла.
° ° °
Ура!!! У нас теперь есть магнитофон! Вчера папа уже сделал первые
записи! Я тоже вечером, когда папы не было, хотела записать сама, с помощью инструкции, правда,
но ничего не получилось. Только и могу, что включать-выключать… Ладно, чёрт с ним, позже научусь.
Батя мой сегодня дежурит, а я включаю маг, и — пожалуйста вам! — музыка!!! Даже потанцевала немного,
прямо как Айседора Дункан!
20.07.73
На плёнке, что была на «Дайне», уже есть приличные
записи, теперь папа принёс ещё одну плёнку и сказал, что на неё я могу записывать «свои
пудинги». Я сначала никак не могла понять, какие это «пудинги», но потом поняла:
«пудинги» — это же PUHDYS!!! Мы все очень долго смеялись. Но всё равно мне самой записывать пока
не разрешает. Особенно если там стоит плёнка с его записями, да я толком и не разобралась ещё,
что и как там делается! Успею, научусь.
И вообще папа странный какой-то: всё время говорит мне про
какого-то лейтенанта, который просит познакомить его со мной. «Папа, да что ты пристал?
Не хочу я ни с кем знакомиться! Да и что это за лейтенант? И сколько ему лет?» — «Да
Саша, работает у нас, 22 года ему!» — «Но он же старый: 22 года!» Мама с папой
почему-то очень рассмеялись, когда я сказала это. Ну а что смешного-то? А вообще я теперь часто слышу:
«Саша, Саша!..»
Родители ушли в Дом офицеров на концерт солистов Большого театра,
я не пошла. Мне и не хотелось, и я специально купила только два билета. Я с Людкой осталась дома.
Наташка сейчас приходила, посидели с ней на скамеечках под елью, потом послушали музыку. А потом
долго-долго сидели в моей «мансарде» — там так уютно!
23.07.73.
Сижу дома… Порезала ногу. А всё Вика!.. Нет, конечно, Вика тут ни
при чём, просто мне тоже захотелось искупаться в озере, я уговорила Валялину, и мы с ней пошли в
Русский парк. Так хотелось по-настоящему поплавать! Поплавали, позагорали, потом ещё решили
искупаться, я с разбегу хотела бухнуться сразу в воду, разбежалась, но вдруг уже в воде
почувствовала, как в ноге что-то резануло, сдуру наступила ещё раз, — опять!.. Вылезла из воды,
смотрю — какая-то полоска на ступне, потрогала пальцем, и вдруг из-под кожи аж вылезло что-то!
Наташка, дура, орёт, что это у меня в ноге икра лягушачья, а я ничего понять не могу: больно,
остро, страшно, а крови почти нет!.. Я думала, что у меня там внутри стекло. Наташка положила
мне подорожник и затянула ремешком от резиновой шапки. Решили пойти к нам в батальон в санчасть.
По дороге зашли в клуб (в туалет) переодеться, потому что шли (я не шла, а ковыляла) в мокрых
купальниках. Добрели с ней до санчасти, там какой-то ефрейтор обработал мне ногу, перевязал её,
положив какую-то вонючую мазь, и сказал, что, в общем, ничего страшного, обычный порез. Обидно,
потому что теперь ни купаться, ничего… Хожу и хромаю два дня.
Наташка приходила, я её теперь утаскиваю в свою
«мансарду», сидим там на подоконнике, болтаем. Она сказала, что
к ним на днях приедет из Берлина Сашкин друг — Колька, они с Сашкой в одной академии учатся.
Нога моя зажила бы быстрей!
26.07.73
Вчера я, Наташка, Сашка (брат) и его друг Колька ходили в Русский
парк. Ребята захотели пойти в Музей Народной армии. Мы-то там уже сто раз были, но им было
интересно. А потом просто гуляли. Колька мне не понравился: заносчивый и чересчур
«умный». Нога моя уже не болит, и ходить я могу уже много.
После Русского парка пошли к Валялиной домой, уселись обедать,
но потом Сашка побежал в город за марками. Мы остались втроём, Колька с Наташкой хотели поиграть
со мной в карты и очень удивились, когда узнали, что в карты я играть не умею! Тут же стали учить
меня, но это дело бесполезное, потому что я не в состоянии запомнить все эти масти, кто за чем и
что за чем. В общем, потом я читала что-то, а они вдвоём играли. И вдруг меня осенило: пойдём,
говорю, в теннис играть! Как раз и Санька пришёл, но он с нами не пошёл, а остался дома разбирать
новые марки.
Я у Натки выиграла партию, потом стала играть с Колькой.
Оказывается, он отлично играет! Мы всё считали, что хорошо играем в настольный теннис,
но куда нам до него! Крутит и режет так, что опомниться не успеваешь. Пока мы играли с ним,
Наташка куда-то укатила на велике, и мы с Колькой остались одни на всём стадионе. Колька стал
что-то спрашивать насчёт студентов, вернее, насчёт студенток: кто приехал на лето да откуда,
да кто они, да на каком курсе… Я поняла, что он наверняка захотел с кем-то познакомиться.
И почему-то снова подумала, что он дурак. Совершенно не понравилась его «деловитость»
по отношению к девушкам и то, как он говорил и спрашивал. Я сперва продувала ему со счётом 4:11,
но потом во мне взыграло самолюбие, и я «взялась за ракетку», но всё равно продула,
но уже со счётом 21:17!
° ° °
Вечером пошла относить письмо, дежурил Толик. Я постояла с ним и
поговорила. Не помню, сколько времени, но, наверное, долго, потому что Наташка с улицы пришла в
фойе. Стоим так, разговариваем, совершенно забыв о времени, как вдруг входит какой-то офицер.
Спросил, что мы здесь делаем; я ответила, что относила письмо. Он как-то странно посмотрел на меня,
потом обратился к Толику: «Что это такое, Анголенко?! Сколько раз я тебе говорил, чтобы
посторонних не было, а?!» Пока он метал молнии на Толика, мы тихонько смылись.
Бедный Толик! («Бедный Йорик!..» Йорик тут, конечно,
совсем ни при чём, это я так просто.) Наверняка выговор получит! А всё из-за меня…
|
